Читать книгу "1971  - Евгений Щепетнов"

А потом мы шли по Красной площади – играла музыка, полоскались флаги, светило солнце, а на трибуне Мавзолея стояли те, кому я желал быстрой, но не мучительной смерти. Все Политбюро во главе с самим Брежневым. Они время от времени поднимали руки, приветствуя проходящие колонны, и народ радостно вопил – искренне, счастливо.

Что-то есть в этой практике объединения народа в такие колонны. Что-то… правильное. Единение. Вот, наверное, правильное определение того, что сейчас происходило. Единение народа, считающего, что он живет лучше всех в мире, самого счастливого народа Земли – советского народа. И не было в этой колонне деления на нации и социальные пласты – только единый «советский народ, как один человек». И это правда. Чего бы там ни говорили либерасты о том, как народ сгоняли на эти самые демонстрации и какой это был ужас.

Не сгоняли. Все знали – так надо. И когда люди оказывались здесь, в колоннах, они на самом деле веселились, радовались, и не было тут хмурых, злобных лиц. Атмосфера радости и счастья заражала всех.

Не зря все-таки большевики придумали такую штуку, как демонстрации. Или не они придумали? Да какая разница! Главное – что ЭТО работает. И спроси в 2018 году любого из тех, что когда-то ходил на первомайскую демонстрацию: «Вам там было плохо?» – он посмеется над дураком, задавшим такой вопрос, и скажет: «Нет, мне было очень хорошо!» И это будет правда.

В понедельник утром у меня в номере раздался долгожданный звонок – звонила Лидия Петровна. Она в приказном порядке потребовала, чтобы я как можно скорее прибыл к ней и не забыл свои обещания. «Обещания» я не забыл – портфель был у меня с собой. Собраться – пять минут, и вот я уже почти бегу по тихим коридорам гостиницы «Россия». С удовольствием двигаюсь – засиделся в номере, время уже к обеду.

Лидия Петровна возбуждена, как никогда раньше, и стоило мне появиться в ее кабинете, она тут же заперла за мной дверь. Я даже забеспокоился – не собирается ли она пойти путем Леночки?! Этого я не перенесу! Но нет – никаких сексуальных домогательств, только финансовые.

– Слушайте меня внимательно, Миша! Есть чудесная, великолепная возможность, о которой я подозревала, но не была совершенно уверена! И только для вас – так как вы человек деловой и понимающий. – Она бросила взгляд на портфель в моих руках. – Есть квартира – отдельная квартира! Возле метро Динамо, в «сталинке»! Великолепная однушка! В ней жила одна поэтесса, у которой не осталось никакой родни! Жила, а не живет потому, что квартира отойдет исполкому после ее смерти! А она при смерти! В больнице! И врачи говорят, что прогноз совсем плохой! Буквально сегодня-завтра может умереть! Поэтессу жаль, но… такова жизнь! Я ее навещала, она согласна прописать вас в эту квартиру. Поняли? С условием: вы ставите памятник на ее могиле, занимаетесь похоронами. Она оставляет вам всю обстановку, только просит, чтобы фото не выбрасывали, а сожгли. Не хочет, чтобы они валялись по улице. В общем, это ваш вариант! Завещание на вас она написала – я была у нее с утра. Потом была у паспортистки, паспортистка пропишет вас в течение дня – пришлось ее хорошенько стимулировать. Так просто она в отделение не побежит – для кого ни попадя. Все это надо сделать сегодня – приемный день понедельник. Старушка вот-вот помрет, так что… пришлось торопиться. Все ваши подарки разошлись, пришлось еще из своих добавить – думаете, так просто прописать провинциала в Москве?

– Подождите… а я же не выписан! Как же она пропишет меня здесь?!

Сказать, что я был ошеломлен, – ничего не сказать. Такого напора и такой быстроты я не ожидал.

– У вас там стоит штамп: «Временная прописка», а значит, выписываться не нужно! – торжествующе помахала кулаком Лидия Петровна. – Я все узнала! Паспорт ваш уже у паспортистки!

– А заграничный? Заграничный-то у меня! – растерянно развел я руками. – Там указан старый адрес!

– Неважно. Приедете – все равно сдадите заграничный, потом новый дадут. А ваш адрес там никому не интересен.

Точно. Компьютеров нет, сравнивать никто не будет. Странно, и почему я не обеспокоился тем, что у меня временная прописка? Зина что-то говорила насчет этого – мол, надо пойти, сделать постоянную, но я все ленился. Некогда! То одно, то другое… какая разница – временная прописка или постоянная? Она ведь есть! Эта самая прописка! А оказалось – лень может иногда и помочь…

– Цена вопроса? – прервал я излияния Лидии Петровны, которая как раз говорила о том, как сложно было уговорить паспортистку пойти навстречу.

– Кхм… – Лидия Петровна взяла листок и написала на нем цифру. Добавив: – «Сертификатов!»

Крутовато, конечно. Если один к десяти – получится пять тысяч рублей. А если один к двенадцати, как по курсу у «жучков», – так вообще шесть тысяч. Но делать нечего – надо платить. Дело сделано серьезное! И я полез в портфель.

Пятьсот бон у Лидии Петровны, а на руках у меня пока паспорта с пропиской нет. Как бы не кинула меня подруга дорогая!

Будто услышав мои мысли, Лидия Петровна посмотрела мне в глаза и сказала:

– Не беспокойтесь, я никогда никого в своей жизни не обманывала с деньгами. Все сделано в лучшем виде. Заверяю вас, вы нигде не смогли бы найти ничего дешевле. Получить прописку и квартиру в Москве непросто! А теперь пишите заявление на кооперативную квартиру. Теперь – рассмотрят и решат положительно. Кооперативы у нас не очень в чести – за них же надо платить, а зачем платить, если года через три получишь квартиру бесплатно? Это уж те покупают, кто не хочет ждать, или дочке с сыном, или желают улучшенную планировку, – вот те и покупают кооперативы. Сколько комнат вы хотели? Кстати, здесь ограничений по комнатам нет – можете писать хоть на пятикомнатную! Только обоснуйте. Мол, собираетесь жениться и выписать из деревни маму жены. Одна комната вам под столовую, другая для тещи, третья детская, под кабинет комната нужна – вы же писатель! Ну и пятую под спальню вам с женой. Дерзайте!

Ну я и дерзнул. Накатал заявление и… добавил к нему еще пятьдесят бон. Так вернее! Лидия Петровна была очень довольна и пообещала все устроить. Конечно, пять комнат, возможно, и не получится, все-таки… И я добавил еще пятьдесят! Заверила – расшибется, но вырвет эти пять комнат из клювов жилищной комиссии! Гарантия!

Я ей поверил. Деловой человек. А потом я попросил у Лидии Петровны адрес той самой поэтессы. Нет, не адрес квартиры – туда я не собирался, пока она жива (да и дай бог ей здоровья!). Адрес больницы, в которой она сейчас лежала. Нужно же хотя бы увидеть хозяйку квартиры живой, пусть и не здоровой!

* * *

В больницу я попал в тихий час и протусовался возле входа минимум полчаса, пока на меня не обратила внимание то ли нянечка, то ли медсестра (я в них не разбираюсь). На ее вопрос: «Вы что тут толчетесь?!» – я ответил пятирублевой бумажкой и коробкой конфет из магазина и попросил провести меня к моей бабушке, Капитолине Прокофьевне Залиной-Могилевской, которая лежит одна и страдает, дожидаясь, когда к ней пробьется ее любимый внучатый племянник. Медсестра, как оказалось, Капитолину Прокофьевну знала. И очень мне посочувствовала – у бабушки неоперабельный рак, и скорее всего из больницы она уже не выйдет. Так что мне нужно поторопиться, если хочу ее увидеть живой, не сегодня-завтра она отойдет. Ну я и поторопился.